Новости
« НазадСобирали, как пазл: команда врачей Ивано-Матрёнинской детской больницы спасла шестилетнего мальчика, попавшего под цепь бензопилы. Несчастный случай произошёл 5 марта в Усольском районе. Вечером во дворе дома пилили дрова, рядом был мальчик – помогал складывать. В какой-то момент он подошёл слишком близко и попал под взмах работающего инструмента…
- Я сама не видела, что произошло – была в доме. Услышала крики старшего сына: «Мама, мама!» - вспоминает тот вечер мама мальчика. – Выбежала и увидела, что муж несет сына на руках, всего в крови. Мы сразу вызвали скорую помощь, нас увезли сначала в Усолье, там в больнице сделали перевязку и отправили в Иркутск.
В тот вечер в кабинете экстренной офтальмологической помощи ОГАУЗ ГИМДКБ дежурила врач Марина Юрьевна Бронникова.
- Поздним вечером бригада скорой помощи доставила в кабинет экстренной офтальмологии пациента 6 лет с обширной раной правой половины лица, - вспоминает Марина Юрьевна. - Первичный осмотр позволил оценить и в буквальном смысле ужаснуться протяжённости рвано-ушибленной раны: она шла практически от края роста волос через лоб на надбровную область (с повреждением лобной кости), с полным сквозным разрывом верхнего и нижнего век, проникающим роговично-склеральным ранением глаза с выпадением внутренних оболочек, обширным внутриглазным кровоизлиянием, и далее на щечную область и губы. Состояние ребёнка требовало незамедлительных действий: в приёмный покой были вызваны врачи других экстренных служб.
В числе первых помощь ребёнку оказывала заведующая отделением анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии, врач-анестезиолог высшей квалификационной категории Оксана Геннадьевна Обарчук:
- В скорой мальчику поставили обезболивающее средство. Мы сразу повезли его на мультиспиральную компьютерную томографию: нам важно было знать, есть ли у него открытая черепно-мозговая травма, - рассказывает Оксана Геннадьевна. – Исследование показало, что у пациента повреждена лобная кость, разрушены кости лицевого скелета – скуловая, орбита. После этого вызвали челюстно-лицевого хирурга, и отвезли ребёнка в противошоковую, где врач палаты интенсивной терапии Елена Александровна Соловьёва начала готовить мальчика к операции – нельзя было терять ни минуты.
- Только пришла домой с работы, как мне звонят коллеги: сложный пациент, нужна помощь, - вспоминает челюстно-лицевой хирург, кандидат медицинских наук Ольга Николаевна Белых. – Выйдя из ванной с мокрой головой, срочно поехала в больницу. Пока я была в пути, мальчику проводили противошоковые мероприятия.
- За всю свою офтальмологическую практику (27 лет) я всего лишь второй раз видела подобную травму, - говорит Марина Юрьевна. - Первый случай произошёл много лет назад, я тогда работала в офтальмологическом отделении железнодорожной больницы: мужчине в лицо отлетел фрагмент диска точильного станка, расколовшегося во время работы. Человеческий глаз - очень нежный высокоорганизованный орган, можно сказать – «часть мозга, вынесенная на периферию». Перед офтальмологом, столкнувшимся с тяжёлой травмой, в первую очередь стоит вопрос - есть ли возможность сохранить глаз? Принять решение можно было только в операционной, так как при всём мужестве маленького пациента без общей анестезии осмотреть глаз не представлялось возможным.
В 11 часов вечера ребёнка доставили в операционную, анестезиологи-реаниматологи дали наркоз.
- Более детальный осмотр травмированного глаза показал рассечение роговицы и склеры в наружном отделе, полный отрыв радужной оболочки от места прикрепления и её выпадение, размозжение хрусталика, потеря большей части стекловидного тела, обширное внутриглазное кровоизлияние... Исходя из тяжести травмы, я предположила отслойку сетчатки, а позднее ультразвуковое исследование её подтвердило, - рассказывает Марина Юрьевна. - В офтальмологии есть незыблемое правило: если глаз можно сохранить как орган, задача хирурга - выполнить её в максимально доступном на момент операции объёме.
Несмотря на то, что любая операция – это слаженный труд целой команды врачей, медсестёр и анестезиологов, хирурги разных отделений нечасто встречаются у одного операционного стола. Первой свою работу начала офтальмолог Марина Юрьевна Бронникова, а челюстно-лицевой хирург Ольга Николаевна Белых ей ассистировала, потом они поменялись местами.
- Обширное повреждение половины лица: глубокая рана через все слои мягких тканей до костей, с повреждением глаза, всех мышц и нервов лица с одной стороны. Цепь бензопилы не просто разрезала ткани, но и размахрила края раны, - говорит Ольга Николаевна. – Работа шла под микроскопом, через специальные очки-лупы. Сложность была в том, чтобы найти все мимические мышцы, которые при разрыве сокращаются и уходят в глубину: это из-за них говорят, что рана зияет на лице. Также и с нервами - нужно было их найти, соединить и поставить на место.
- С такой тяжелой травмой я столкнулась впервые. В операционную мы зашли в 11 вечера, а вышли только в 6-30 утра следующего дня, - рассказывает Оксана Геннадьевна. – Всё это время ребёнок находился под наркозом, и всё это время мы тщательно контролировали его состояние. Более, чем за 6 часов хирурги выполнили ювелирную работу – без преувеличения, это действительно так. Они собирали лицо, как пазл – рана была рваной, и врачи шили миллиметр за миллиметром. После этого было важно правильно вывести мальчика из наркоза, и весь следующий день рядом с ним в реанимации находился врач анестезиолог-реаниматолог Дмитрий Юрьевич Азаров.
Из реанимации мальчика перевели в офтальмологическое отделение, и уже вскоре стало ясно - послеоперационный период прошел гладко.
- Это тот случай, когда высококвалифицированная помощь оказана в кратчайшее время после травмы, что обеспечило сохранение жизни и лица пациенту. Говорить, что было бы, если бы её начали оказывать на час или три позже – некорректно, - считает Ольга Николаевна. – Точка невозврата может возникнуть в любое время. Важно оценить тяжесть ранения на первом этапе. Родители сразу вызвали скорую помощь, которая быстро приехала. Врачи скорой помощи правильно оценили ситуацию, доставили в нашу больницу, где без промедлений проведены все мероприятия. После операции у мальчика практически не было отёка. Лоскуты и разорванные ткани прижились, сразу стали восстанавливаться нервы. Уже в первые дни ребёнок начал улыбаться.
Безусловно, о возвращении мальчику зрения при такой травме речи не шло – главное, что офтальмологи смогли сохранить глаз как орган.
- После проведения первичной хирургической обработки перед врачом-офтальмологом встаёт вторая важная задача - победить инфекцию, проникшую в глаз в момент травмы, и не допустить симпатического воспаления здорового глаза, которое может возникнуть в результате иммунного ответа организма на травму - попадания антител в кровоток здорового глаза, - рассказывает Марина Юрьевна. - Для профилактики симпатической офтальмии пациенту назначают антибактериальную и гормональную терапию, местную и системную. Именно этим занимались мои коллеги-офтальмологи, прежде чем отпустить мальчика домой на медицинскую паузу.
Спустя месяц после операции мальчик с мамой вновь приехали на госпитализацию в офтальмологическое отделение Ивано-Матрёнинской больницы, чтобы снять швы.
- Косметически глаз сохранный, и мы стараемся его сохранять и дальше, чтобы в дальнейшем мальчику могли поставить протез, - говорит лечащий врач офтальмолог. – Сейчас умеют делать такие протезы, которые двигаются, и со стороны даже и не заметно, что это не глаз. Да и психологически тяжело остаться без глаза ребёнку. Швы мы сняли, провели рассасывающую терапию, чтобы рубцы были более нежные. В дальнейшем мальчик с мамой ещё не раз приедут в наше отделение, будет ещё несколько этапов лечения, например, будем убирать рубцовые деформации век.
Мальчику требуется длительная реабилитация – физиопроцедуры, занятия с психологом, но всё это можно делать в амбулаторном режиме.
- Вся наша семья очень благодарна врачам Ивано-Матрёнинской больницы за спасение сына, дома его очень ждали и старший брат, и младшая сестра, и папа, и бабушка, - говорит мама мальчика.
Комментарии
Комментариев пока нет